Не мое. Нашел ЗДЕСЬ
Собою замечательно владея
И чувств не выставляя напоказ,
Люблю харизматических злодеев
В кино и книгах, в прошлом и сейчас.
На них печать бесчестья и позора,
По жизни им без низости - никак!
Таким и был жюльверновский Негоро -
Подвижный, как старуха Шапокляк.
Душа злодеев подлостям открыта;
Всегда черна - без меры и границ.
Таким, по сути, Педрой был Зурита,
Охочий до амфибий и девиц.
Порой они сбиваются и в пары,
И в трио - чтобы все на одного...
Припомните Кадрусса и Данглара,
А с ними и Фернана Мондего.
Беснуются зловещие морлоки
Там, под землей, где света - ни шиша...
А наверху - элои-лежебоки
Искусствам предаются не спеша.
Добро - оно, конечно, с кулаками,
Но часто воплощается оно
Такими, право слово, мудаками,
Что попросту становится смешно.
У зла - всегда наполненней корыто,
Сильней накал и ярче позумент.
И блекнет Бонд-агент на фоне Смита,
Который тоже, в принципе, агент.
Собою замечательно владея
И чувств не выставляя напоказ,
Люблю харизматических злодеев
В кино и книгах, в прошлом и сейчас.
На них печать бесчестья и позора,
По жизни им без низости - никак!
Таким и был жюльверновский Негоро -
Подвижный, как старуха Шапокляк.
Душа злодеев подлостям открыта;
Всегда черна - без меры и границ.
Таким, по сути, Педрой был Зурита,
Охочий до амфибий и девиц.
Порой они сбиваются и в пары,
И в трио - чтобы все на одного...
Припомните Кадрусса и Данглара,
А с ними и Фернана Мондего.
Беснуются зловещие морлоки
Там, под землей, где света - ни шиша...
А наверху - элои-лежебоки
Искусствам предаются не спеша.
Добро - оно, конечно, с кулаками,
Но часто воплощается оно
Такими, право слово, мудаками,
Что попросту становится смешно.
У зла - всегда наполненней корыто,
Сильней накал и ярче позумент.
И блекнет Бонд-агент на фоне Смита,
Который тоже, в принципе, агент.