"А. Запашный. Предисловие к роману "Три мушкетера".
Атос, Портос и Арамис, как выражение подросткового бунта против взрослого мира Ришелье.

Над океаном. Гонолулу – атолл Джонстон.

Кабина «Каталины» порождает стойкое déjà vu. Чувствуешь себя не в самолете в двух милях над водой посреди нигде, а в кабине какого-нибудь побитого жизнью «Петербилдта», куда подсел, махнув рукой водителю, где-то на трассе 60. Может, дело в приборной доске, может – в двух массивных автомобильного вида креслах, прижатых к переборке. Но главное – в двух привычных, обыкновенных на вид рулевых колесах, более уместных в кабине грузовика, а не самолета.
Ощущение это только усиливается еще и из-за разговора. Джерри, словно водитель-дальнобойщик, подобравший автостопщика, рассказывает про обыденное. Про маленькие заправочные станции на крохотных островах и атоллах. Про вертихвостку-официантку, мечтающую о «принце на белом ките», но все-таки умеющую найти доброе слово для каждого, кто попадает в маленькую пиццерию. Про хозяина этой и еще дюжины других таких же пиццерий-заправок по прозвищу Дон Чиполлино: кругленького калабрийца с похожей на луковицу головой.
( Read more... )

"А Витька Громобоев полюбил навеки, и этому не научить. Но и цыпленок хоть и ничему не обучен, однако проклевывается. Потому что живой и срок пришел жизнь вопрошать. Обсохнет и растет до петуха.
И ежели человек отличен от петуха или дерева, то одним только — надеждой стать для вселенной собеседником.
И значит, человеку до Человека надобно дорасти, дорасти до собеседника вселенной, поскольку скот не виноват, что он скот, а человек, ежели он скот, — виноват.
Иначе твоя жизнь ушла на кормежку и попусту, и пришедший позднее — что он сделает с твоими плодами?…
Летом пятьдесят первого я вдруг понял окончательно, что в жизни пустяков не бывает и что сегодня пустяк, то завтра — важнее важного.
Потому что жизнь на важное и пустое не делится. Это мы так о ней думаем или другие за нас, но это все в голове."

Сравнивал два политических текста: 1789 года и 1948 года. Называются очень похоже. Вот только впечатление, что текст 1948 года какой-то беззубый. Словно его писали по принципу: вот вам, и отвалите.

Не переводчиках. именно переперщиках.
Знаете, если кому-то до скрежета зубовного и визга душевного не нравится автор... Не надо его переводить. это только все портит. Я понимаю, что некоторым хочется кушать, да и социальный заказ, опять же, никто не отменял. И надо сделать все, чтобы больше к этому автору никто не прикоснулся... Но этот кто-то себя же первым выставляет мудаком.

Полвека назад, еще юным мальчишкой-пионером, я впервые взял в руки электровакуумный прибор, вульгарно именуемый лампочкой. Я всматривался в блестящую выпуклость баллона, подобную мичуринской груше, в ритмическую паутину нити, напоминавшую генеральную линию электропередачи. Потом размахнулся и бросил... Прозвучал резкий и сухой звук. Это столб наружного воздуха провзаимодействовал с вакуумом прибора.
И вот я перед самым крупным в мире электровакуумным прибором. Не берусь передать всю героическую симфонию владеющих мною чувств. Поэтому перехожу к следующему вопросу.
Из книги "Физики продолжают шутить"

но я таки вспомнил книгу про неблизкое будущее, оставляющую отчетливо-позитивный привкус по факту прочтения. Более того, вызывающую желание - что для меня, например, особенно важно - время от времени возвращаться к ней.
Это "Лиадийсккий цикл" Шерон Ли и Стива Миллера.

Но правил первого поста нарушать не стоит.

В процессе длительного раздумья в месте, специально для оного процесса приспособленном, посетила меня мысль, почему критерием серьезной, можно даже сказать элитной, литературы стало вываливание на читателя тонн некоего "буколического продукта" при полном отсутствии у читателя не то что акваланга, но даже простейшей лопаты. Все оказалось тк просто и противно. что я с этой идеей ходил два дня, вяло матерясь в пространство, прежде чем она меня достала настолько, что я ее сам решил на вас, Живые, вывалить.
А тут еще в ленте возник пост с вопросом о не совсем негативном вИдении будущего у фантастов XXI века. Но там автору поста "важнее шашечки, а не ехать", с моей кочки зрения. То есть это должно быть - как я понял автора поста - высокохудожественное слово, и при этом еще и в википедии ссылка на него быть должна и т.п... А содержание по сути получается вторичным, если до читателя оно в такой форме изложения не доходит из-за не там стоящей запятой и прочих "ачипяток" (неизбежный, увы, в отсутствии корректора)
Это, однако, только причины. Ибо в том самом посте упомянуто, что критерием серьезности и качественности литературы стало наличие "эпохальной мрачности" в тексте. Меня, например, эта "эпохальная мрачность" напрягает настолько, что пропитанные им книги читать не хочется. А хочется после заглядывания в них промыть глаза и мозг с 5% раствором карболовой кислоты. Во избежание, так сказать, какой-нибудь заразы.
Впрочем, этот самый "эпохальная мрачность", названный мной в первом абзаце неким "буколическим продуктом" - а проще говоря, просто дерьмом! - имеет свою неявную смысловую нагрузку. А именно: подспудно внушает, что жизнь - дерьмо, а приемлемого будущего нет. А если и есть, от него тянет блевать. И попадать в такое будущее как-то не хочется. Значит что? Значит, надо жить сейчас и сегодня, делая свой обособленный пузырек максимально ярким - для себя, конечно - и комфортным.
Я категорически не против яркости и комфорта... Вот только видится мне все это не то, чтобы глобальным заговором производителей сиюмгновенных товаров, но уж их соцзаказом - точно.

Про "Меганезию" же скажу отдельно. Этот цикл с моей точки зрения выполняет вполне понятную функцию: создает утопическую базу для постиндустриально-либератрианского общества. Как Сен-Симон и прочие утописты создавали такую же литературную базу для буржуазно-либерального капитализма.